А тут как колом по башке: мальчегу-кррасавчегу то тоже тово-с. Взрослеть-с пора-с...
Мдя... И вырос он таким симпампоном, что не токмо у бедной кукловодши челюстенка на пол брякнулась. У сеструхи Анны-Марии тоже... Голос отнялся.
И она тока и могла штээ дудеть изо всех силенок в трубку.
Чё дудела? Да лепестричку призывала.
Или газонокосилку. Шоб умчаццо вдаль на газонокосилке и забыть, забыть навсегда это
жуткое мурлище прекрасное братишкино лицо.
Выражение на Жан-Польей морде лица было то еще:
- Бляха! Ну я то не виноват ить что в батю харей пошёл!
И бабла на пластику нетути! А вдруг кукловодша возьмет меня - да и тово: бритвой по горлу - и в колодец? Типа нету сима - нету проблемы? Мамоньки: как же жить та хочеццо!
Газонокосилка не приехала. Силы дудеть покончалися. Бабла на тортег не было. Ночную деревенскую тишину нарушали тока храп, несущийся из симьих хатенок, да трёхэтажный кукловодский перемат: сыночег получился копией папаши, оба страшны как моя судьба. Такие хари в КАСе править - поседеешь. Но таки правила.
И орала:
- Ты чё, придурок убогий? Совсем офонарел што ли? Хто тя, урода, в колодец-та пихать буить? С ево ж вся деревня воду пьёть! Ты чё: хотишь штоли шоб от твоего туловища мерзкова все потравилися???
Хрен те в грызло, а не бритвой по горлу: буишь жить как положено!Ну или как получиццо! А то размечталси тута: бритва, колодец...